Серебряные волосы на голове, аккуратненький, невысокого роста, подвижный и словоохотливый ветеран произвёл на меня приятное впечатление.
- Уже приходили ко мне, - начал он, - из администрации. Интересовались моим здоровьем, в чём нуждаюсь. А в чём я нуждаюсь? - он обвёл руками комнату. - У меня всё есть. В прошлом году возили в Челябинск в оперный театр. В этом году, наверное, не поеду, утомительно. Пиджак с медалями тяжело стало носить…
- Михаил Александрович, - прошу ветерана, - расскажите о себе.
- Автобиографию, что ли? Слушай. Родился в 1925 году, двадцатого февраля в деревне Филипповка, Давлекановского района в Башкирии. У родителей нас было пятеро, трое ребят и две сестрёнки. Отца перед войной премировали поездкой в Москву на ВДНХ. Выдали четыреста рублей. Привёз всем подарки, вот были рады! В сельпо-то ничего не было, кроме продавца. Так и её забирали в поле. А жили в деревне, как и все - тяжело. Ферма, конюшня, дрова на зиму, огород. В лес за грибами и ягодами редко удавалось, в основном малыши ходили. Вся жизнь в заботах. Брат, а он старше меня на семь лет, служил в армии, писал из Бреста: «Немцы к границе подтягивают танковые части, скоро будет война». Как письма дошло, обойдя цензуру, не знаю, но дошло. А началась война, созвали нас к сельсовету. Прокричали лозунги: «Задушим фашистскую гидру голыми руками». Думали война ненадолго, и пели «наша армия всех сильней». Бабы для приличия повыли и разошлись по работам. Беда ещё не пришла в их дом…
Ветеран вдруг остановился среди комнаты: – Уф, устал. Чаю хочешь?
– Нет, - коротко ответил, боясь, что дядя Миша перестанет рассказывать, и придётся тянуть из него воспоминания по крупицам.
Ветеран заскочил на кухню, погремел посудой и в наступившей тишине были слышны его шумные глотки воды. Утолив жажду, сел за стол, положив руки перед собой, как ученик за партой, осмотрел меня и произнёс: - Пиши.
- Повестку получил двадцать третьего февраля 1943 года, через три дня после 18-го дня рождения. Не хочу этот период вспоминать. Холодрыга, нас на станции Давлеканово как сосульки в теплушки закидывали, даже мне кажется, мы потихоньку позванивали от мороза. В теплушках отогрелись, стали разговаривать, а то не хотелось и рот открывать. Привезли в Актюбинск в пехотное училище, у меня было образование семь классов. До конца мая изучали топографию, оружие, ползали, махали сапёрной лопаткой, копали и закапывали окопы.
Семнадцатого мая тревога, в эшелон и под Москву - в 17-ю воздушно- десантную бригаду. Снова учеба. Запомнился первый прыжок с парашютом, а их было больше десятка.
И вот первый прыжок Михаила, он в утробе самолета, а за плечами не сидор, как вначале считал, а парашют. За плечами его жизнь, уложенная его же руками. Самолёт, разбежавшись, легко оторвался от земли и взлетел над аэродромом. Через непродолжительное время на кабине пилота замигала красная лампочка, и кошкой заверещал противно звуковой сигнал.
– Бойцы, - прокричал инструктор, - первый пошёл!
У люка долго не задерживались: толчок сзади коленом и ты на свежем воздухе. С Михаилом произошло то же, но он увернулся от сапога и сам покинул самолёт. Отсчитал положенные секунды, и дёрнул за кольцо. А внизу красота: деревни, леса, поля, дороги, речка. Словом, как у председателя колхоза в правлении - план колхозных земель. Посмотрел по сторонам - одуванчики парашютов застилали голубое небо.
В январе 1945 года реорганизация: 17-ю воздушно-десантную бригаду переформировывают в 355-й гвардейский стрелковый полк, оставив в нём одну десантную роту, в которую не попал солдат Михайлов, став пехотинцем. И вот уже дорога на фронт. Проезжали через разрушенные города, сожжённые деревни, на руинах которых копошились люди. Боль и злоба светились в глазах солдат, видя всё это. В феврале сорок пятого гвардейский стрелковый полк расположился восточнее Будапешта.
– Товарищ лейтенант! – обратился солдат Михайлов к взводному. – Зачем мы в горах закрепляемся?
- Ждём контрудара, Миша, и скоро нам будет несладко.
До глубокой ночи вгрызались солдаты в каменистую почву. Но окопы соорудили. Не успел сон полностью овладеть телами бойцов, как загрохотали взрывы далеко в горах. Солдаты проснулись и вглядывались вдаль. И снова взрыв. Вспышка огня на мгновение раздвинула утренний туман, и он снова сомкнулся. Орудийная стрельба и пулемётные очереди постепенно заглушались однотонным гулом танковых двигателей.
Подошёл ротный и на немой вопрос солдат ответил: - Наши десантники в разведку ушли, это они у фашистов в тылу резвятся. Михайлов, там командует твой земляк, с Урала, Пётр Севастьянов.
Последние слова старлея потонули в гуле начавшейся артподготовки фашистов, наша дальнобойная артиллерия тоже откликнулась.
– Началось! - прокричал ротный и побежал дальше по траншее.
…И тут, к моему удивлению, ветеран вскочил, начал ходить по комнате настолько быстро, насколько позволял его возраст. Разводил руками, имитируя взрывы, затыкал уши, жевал губами. Накрепко врезался в память фронтовика первый бой…
– Мы слились с землей, мы превратились в камень, мы плевались щебенкой и пылью. Ещё обстрел не пережил, а уже мокрый, от страха это…
А в окопах рвались снаряды, пробежал по траншее взводный, выковыривая из щелей солдат.
– Танки пошли. Держитесь, - похлопал он Михаила по спине.
Выглянув из окопа, солдат увидел расползающуюся в стороны армаду танков, которые, занимая всё больше и больше места, поглощали свободное пространство чёрной движущейся массой. Туман попрятался в ущельях. Поднялась наша авиация. Штурмовики сыпали бомбы на наступающих фашистов. Дальнобойная артиллерия не прекращала обстрела танков противника развернувшихся в боевую линию. Вместо подбитого танка его место занимал очередной, и казалось, что они не убывают.
- И эта урчащая, чадящая выхлопными газами, чёрная пыльная лавина неумолимо приближалась к нам, - продолжал ветеран. Пальцы его на столе выбивали нервную дробь.
Костров из подбитых «королевских тигров» и «пантер» становилось всё больше, но это не останавливало танкистов. Объезжая подбитые машины, они неумолимо приближались к позициям советских войск.
– Огонь! - пронеслась команда по цепи.
Солдат прицелился и нажал курок. Приклад автомата застучал в плечо. Бежавший слева от танка фашист, взмахнув руками, рухнул на землю. Передвинул ствол в сторону и стал обстреливать следующую группу солдат. То слева, то справа стали посвистывать пули фашистских автоматов. За спиной грохнул залп противотанковых орудий. Три машины задымились, у четвёртой сорвало башню, остальные снаряды разорвались в гуще наступающих. А пехота продолжала поливать свинцом танковый десант. И вот танки, пятясь, стали отползать от наших позиций, уцелевший десант забирается на броню. Огрызаясь редкими выстрелами, фашисты покидают поле боя.
Подошли сослуживцы - Вовка с Валеркой. У Валерки рассечена бровь, глаз заплыл, щека в засохшей крови, перемешанной с грязью. У Вовки распорот осколком погон, но плечо не задело. Пришёл сержант, осмотрел Валерку, обещал прислать санинструктора.
- Старшина обед привёз, сейчас вас покормят.
– Командир, сколько время? - спросил Михаил.
- Шесть вечера.
– Шесть вечера!? - удивлённо переспросил солдат. – Это мы двенадцать часов убивали друг друга?
Утолив голод привезённой старшиной кашей, бойцы стали расчищать окопы от завалов и камней, чтобы не мешали передвигаться. Сумерки медленно опускались на линию обороны. Всю ночь слышался гул моторов. Часовые часто пускали ракеты в небо, но толку было мало, туман глушил их свет. Попробовали стрелять параллельно земли, получилось эффективнее, что-то можно было увидеть на земле. А если ракета встречалась с подбитым танком, можно было разглядеть небольшую территорию.
Утром началось то же, что и вчера. Артподготовка, взрывы, осколки железа и камня, пыль, гарь, танковые атаки, налёты авиации. И так до пятнадцатого марта. Измотались вконец, сил совсем не осталось.
- Положишь автомат на бруствер, прицелишься и засыпаешь, - вспоминает Михаил Александрович. - Пока катишься до дна окопа, спишь. Три дня назад убило нашего сержанта, снаряд попал прямо в него, разорвало в клочья. Собирали по кусочкам. Максимке ухо осколком срезало и два пальца на руке как не бывало. Валерке всё лицо осколками камня посекло. Погибло много наших ребят и в основном от взрывов снарядов и бомб, - горестно вздохнул солдат.
- И вот, наконец, тишина. Взводный выставил часовых. Остальные попадали спать, где кто стоял, - продолжает повествование фронтовик. - Пришло пополнение, они нас на постах и заменили. Спали сутки, нас не разрешали будить. На другой день построение, нашу роту и третью послали к деревне Вакончернье, там засели недобитые фашисты. В деревню не давал пройти плотный огонь из пулемётов. Подкатили пушки, перелопатили снарядами деревню вдоль и поперёк. Настала очередь пехоты. Чтобы не напороться на автоматную очередь - пару гранат в погреб, пару в дом, затем заскакиваем в комнату, живых с оружием уничтожаем, ещё помним учебку ВДВ. С крыши соседнего дома заклокотал пулемёт. Самоходка начеку, один снаряд - и крыши с гнездом нет. Осторожно передвигаемся вдоль стен к следующему дому, а из башенки напротив, которую ещё не обследовали наши, пулемётная очередь и она оказалась моей, - горько вздохнул Михаил Александрович. - Сначала я боли не почувствовал, - продолжал солдат. - Мысль промелькнула: «Самоходчики проворонили пулемётную точку, но башня у них не крутится, приходится всем корпусом поворачиваться на цель». Ступил на ногу и не почувствовал её. А руки уже зажимают раны, одна на левой ноге, другая на правом боку. И, сползая по стене на дорогу, видел как снарядом снесло крышу с башенкой и пулемётчиком. И снова артиллеристы стали перемалывать снарядами деревню.
- Гвардия, слышишь меня, гвардеец?
Мишка открыл глаза, и, увидев перед собой бородатого мужика во всём белом, хотел вскочить, но от боли снова упал на подушки.
– Я что в раю, а вы Бог?
- Да не бог я, батенька, а твой доктор. Ты сутки спишь, мы уже беспокоиться стали. Операции прошли успешно. Ножкой через месяц будешь футбол гонять. Печень не задета, а рёбра срастутся.
Через месяц Михаил стал садиться на кровати. Победу Михайлов встретил в госпитале. Салютовали из всех видов оружия. Обнимались, поздравляли друг друга. Радости не было предела. Демобилизовали Михаила Александровича Михайлова 14 мая 1949 года. Старший брат тоже вернулся домой с победой.
Михаил проведал родителей, сестрёнок в деревне Филипповка и отправился искать счастье в Коркино, где закончил ФЗО младший брат, и уже работал разрезе «Коркинский». Устроился в геологоразведку - бурильщиком. Женился на воспитательнице детского сада Александре Ивановне.
Отработал в геологоразведке восемь лет, пока не закрыли. Потом перешёл на вскрышной комплекс, проработал на нём семнадцать лет. И вот уже больше тридцати лет на пенсии. Показывал мне Михаил Александрович пиджак с боевыми орденами и медалями – и вправду, тяжеленный как кольчуга. Здоровья тебе, победитель.
21 марта 2022 года после продолжительной болезни ушла из жизни Татьяна Алексеевна ЯКОВЛЕВА, добрый и отзывчивый человек, талантливый педагог и руководитель, общественник.
Вы когда-нибудь замечали, что человек понемножку состоит из других людей? Наши привычки, традиции, взгляды – это, конечно, то, что формируется в нас всю жизнь, но мы перенимаем много доброго и хорошего от наших родителей, друзей, дедушек и бабушек.
Копирование, воспроизведение, переработка, распространение, доведение до всеобщего сведения через сеть интернет, автоматизированное извлечение информации, иное использование статей и других материалов веб-сайта vesti-korkino.ru без письменного разрешения правообладателя запрещено и влечет ответственность, предусмотренную законодательством РФ о защите авторских и смежных прав. Для получения разрешения на републикацию свяжитесь с нами vesti-korkino@mail.ru